Форум » Творчество в произвольном стиле - Freestyle creativity » Бак Лажан публикует свои стрёмные мысли » Ответить
Бак Лажан публикует свои стрёмные мысли
Бак Лажан: Разминка. Я не пишу стихов, подобно многим - Я разминаю мысли, руки, ноги. И сигарету в пальцах разминая, Поверь мне, что сказать тебе - не знаю... Я не гуляю с песнями по жизни - Я разминаю пальцы, горло, мысли. И что-нибудь на грифе зажимая,(D69) Я кой-какие вещи понимаю. Я музыкальных фраз не сочиняю - Скорее душу к творчеству склоняю. Когда она немного размягчится - Я тонко чувствовать опять начну учиться. Не проектирую я здания за мзду - Я тоже разминание веду, И наблюдая склоки и вражду Пытаюсь выбить денег на еду, Что тоже входит в общую рутинку - Смешно менять картинку на картинку. Одна - моя, другая - Центробанка, Две стороны - что лицевая, что изнанка. Я вовсе не воспитываю сына - Я тренирую руки, ноги, спину. И разминая в пальцах сигарету Я дотянуть планирую до лета. На рынке не продукты закупаю - А в переноске тяжестей копаю. И разминая сигарету в пальцах Считаю свой остаток капитальца. Как просто жить, меняя суету На вечную разминку на лету. Летая, коротает легкий век Веселый и беспечный человек. А для чего я разминал все это? Поди, пойми - закончились куплеты... Похоже, здесь закралась опечатка - Не разминал, а разменял? Загадка. :) *** На помутневшем негативе тела Не различить следов прожитых лет. Чего’б твоя душа не захотела - Все быть могло, но почему-то нет... И ложка пригождается к обеду, И нечего о прожитом жалеть. Что не успеть - то не найти по следу Забытого желания суметь Понять себя, и многого добиться, Побриться, оказаться молодцом, В кафтане выйти на крыльцо к девице, Дарить ларцы, и ездить под венцом, Творцом побыть, ловить радиоволны Рукой. Плевать на власть снобов, Жить без бобов, и совершенно полный Ощупать языком комплект зубов. Так не совсем еще забыты точки, В которые вернуться бы неплохо. Пройти пути - другие завиточки Сплести, и жизни новую дорогу Изобразить, и набело создать. Все то, за что и стыдно, и неловко - Главу переписать от заголовка, До следующей - прямо благодать! Есть ощущение себя в далеком прошлом, Есть цвет и звук, событий череда. Но никогда уже не показаться пошлым Сказав всего одно-то слово: да. Еще поближе, покажись мне время, Когда мы были честны и бедны, Нужны кому-то, не было мигрени... Детали не важны и не видны. Еще мы вместе стоим легиона, И можем много выпить и любить, И по ночам легко грузить вагоны, Да норовим тяжелый рок врубить, Еще трясем устои и основы, И не боимся близости толпы. И мы еще сильны, еще здоровы, Еще красивы, веселы, глупы... 03.2005
Бак Лажан: Когда дойдет до строчки «Итого» Событий жизни сводная таблица, И бритва месяца над шеей залоснится, Как грязный ворот детства моего... Что я открою в залежи руды - Из множества моментов бытия? И в чем тогда отчитываться я Обязан буду, в чем мои труды Заключены, и в чем цена вины, И где ошибка крылась изначально? Все это, разумеется, печально, Но не оригинально, так бедны Накопленные мною впечатления. Там нечем дорожить, не оправдать Ни лень, ни ложь, ни жажду обладать. Стяжать бесцельно дни и ждать продления - Огни витрин, весенний, яркий свет? Цветущий сад, друзей-подруг во благе Шуршанье струн, рисунок на бумаге? Но в этом - неожиданного нет... Когда поймешь, и сердцем, и душой, Что невозможно пересохраниться - Сотрутся в памяти родные ране лица, Но образ жизни - некий ком большой Как мокрый снег, как баба на морозе Приятно грея, или леденя... (Без разницы мне, что язвит меня При несомненном авитаминозе) Сливается в одно, не разобрать Фрагментов, да и стоит ли стараться? Кому решать, что было не эрзацем, А что имело смысл с собою брать… Пусть будет так - ты скажешь: Хорошо Лежать, прижавшись головой к подушке И слушать шепот мыслей на макушке Теченье времени, и думать про большой Неравномерный шаг ошибок, дел и дней Которые нужны, чтобы забыться, Не вспоминать, что мир к нулю стремится А жизнь - к естественной черте своей... Мы здесь одни, в уютном ширпотребе. Сознанье теплится, забившись в уголок. И только спутники-шпионы где-то в небе Наш наблюдают странный диалог... 03/2005
Валера Хренников: Красиво. Бытие мое :) Кажется, ты стал более отточенно писать.
Angler: Не знаю почему утратил способность создавать что-либо законченное длиною более четырёх строф. Остались только воспоминания о том, какое это волшебное состояние - сидеть под лампой до утра. Уже неважно, что потом перечитаешь и выбросишь... Вадим, браво!
Бак Лажан: Думаю, никто не будет возражать, если я здесь соберу все то, что было опубликовано ранее в разных местах. Будет такой «Уголок Дурова». :) Мы все из чего-нибудь вышли, Из моря, пустыни, народа... Из чувства, из боли, из мысли, И замерли - за огородом... Мы все убежали куда-то, В себя, в осторожность, в гараж. То время меняем на злато, То силы на километраж. Свободу трактуя, как имя Движения в транспортном круге Мы не замечаем, что стали другими Охотнее пачкаем руки... Мы рвемся из переплетений И движемся, видимо, к свету… Я слышал - вы вышли из тени? Напрасно вы сделали это. :) 2004/12.
Angler: Бак Лажан пишет: цитатаМы рвемся из переплетений И движемся, видимо, к свету… Я слышал - вы вышли из тени? Напрасно вы сделали это. :) Прошу прощения за «бытовуху», но это не про малый и средний бизнес? ;)
Бак Лажан: Угадал. Про него. :)
Бак Лажан: Пять - восемь градусов тепла, Порывы ветра... На небе мутного стекла - Скала из фетра. Весна мешает снег с водой, Туман и слякоть, Скучает месяц молодой, Не надо плакать... Оцепенение и сон, Как будто - осень. Пока покой не обретен - Мы света просим. Застыла грязь на рубеже Сугроба - лужи. Еще все серо, но уже - Мы бьем баклуши. Нет, настроение назло Погоде хмурой Все лучше. Кажется тепло - Карикатурой. Еще до паводка у нас - Есть две недели, Потратим времени запас. И - полетели! 12/04/2005
Бак Лажан: Своей карьерою пренебрегая Мне помогала (мама дорогая!) Сама мадонна, фарт оберегая… Благая весть – надежд не возлагая, Я избегал судьбы… она же, полагая Застать меня врасплох, в окно вбегая Одна и та же, но всегда другая Ждала меня вчера весь день - Нагая… Не то чтоб голая ждала - На Гая улице была…
Валера Хренников: «Фарт» у меня ассоциируется почему-то исключительно с соответствующим английским словом. Даже когда говорят, допустим: «подфартило», я это перевожу как: «подпердело». Не могу от этого избавиться :)
Бак Лажан: Не знал - забавно. :) Чтобы двери в сознание приотворить, Обострить осязанье, но не изнурять, Надо выпить немного - и тянет творить. А немного еще - и уже вытворять… Потому надо точным и сдержанным быть. Знать - когда, где и сколько напитков принять. Умерять свою прыть, и смирять свою стать, Чтоб совсем уже грязным животным не стать… *** Мне все понятно, на земле и в небе. Об экономике, о странах, городах. О ворожбе и вере, рыбах, хлебе, Еде и выпивке, о родах и родах. Войсках и пацифистах, дне и ночи, Натуралистах, юных и седых, Артистах - гениальных и не очень Любой навскидку прочитаю стих Я знаю, чем кончаются дуэли, Я изучил, пожалуй, все вокруг, Я помню все отверстия на теле, Я точно знаю, кто мой враг и друг. Я выучил таблицу умноженья, Таблицы Брадиса, и сколько ест жираф, Уверен, что без всякого смущения, И без труда пришью к плечу рукав. И дело шью, и тут же разрушаю Защитой тонкой собственные козни, И бесполезен, видно, для себя я, Поскольку знаю - пользы мало в розни. Я лично видел солнечные пятна. Мир замер в поле зренья моего. Мне ясно все, мне все вокруг понятно. И все же - не понятно ничего… *** Я не считаю Пушкина поэтом. Еще бы! Пушкин больше чем поэт! Поэтому я говорю об этом. Так яростно. Сомнений больше нет. Он научил нас говорить и думать. Чего же боле? Боли? Боже мой! Его присутствие везде - в лесу и в поле, Так остро ощущается зимой, Весной и летом, осенью особо, Когда он листья ножкой разгребал, Сгибал в аллеях юную особу - И колебал устои, колебал! Во всех моих житейских передрягах, Когда я голоден, и трезв, и пьян, и сыт - Со мною Пушкин-брат, сермяга-симпатяга! Он, как Гагарин - по небу летит. P.S. И даже запираясь в туалете, Все силы духа в стул готов вложить - Я радуюсь, что на одной планете Мне довелось с поэтом этим жить. *** Приятно думать иногда о том, Чего слепой рассудок не допустит. Но пусть мечты о лучшей доле - грусти Не проявляют в мыслях, всё - потом… Пока есть время, надо бы сказать, И сделать что-то важное, оформить И сдать дела, и радовать упорней, И от тоски, как прежде, ускользать. Уйти отсюда, избежать людей, Смирить гордыню, честно век калечить, Лечить словами, проще жить, и легче, Не выбирать - кто гений, кто злодей... Оставить дом, не мучиться вещами, Забыть себя, увидеть все вокруг, И вдруг прозреть, и снова силу рук Почувствовать, часы назад вращая… Не в памяти, а наяву, вот так - Летать над обалдевшими лесами Беспечно сотрясая волосами, И сверху слушать голоса зевак. И помнить все, и ничего не помнить, И снег, и дождь, и ветер, и рассвет, И то, что было, не было и нет, И тем, что будет - пустоту наполнить. Вот локоть друга, и подруги мякоть, И слякоть ругани, и повседневный круг Не изменить, но выйти бы на луг, И резать лук, и не стесняясь, плакать. *** И острый ум и глупость в полной мере - Моей присущи творческой манере. *** Я сам себе не слишком адекватен, Когда один валяюсь на кровати. Но и любимой не всегда понятен, Когда я с ней валяюсь на кровати. Когда б имел я право выбирать… Не стал бы тратить время на кровать? На радость нам природа такова, Что без кровати выживем едва… Да и с кроватью век не долог наш, Кончается в точилке карандаш… К чему о неизбежном горевать Друзья мои - да здравствует кровать! *** Мы все уйдем. Кто раньше, а кто позже… И в этом нет ни грусти, ни отчаянья. А есть процесс, струящийся под кожей - Глубокий смысл итога, окончания Словам, делам, поступкам и ошибкам. И перехода в новое пространство. У времени - застывшая улыбка, Природа не выносит постоянства. Мы смазаны немного, как на фото. Вселенная - так быстро не кружись! Бездарно исполняется работа, Бессмысленно расходуется жизнь… И самым многословным монологом, И тишиной, разлившейся в крови, Я не могу уйти на встречу с Богом, Ничем не доказав своей любви. *** Приятно в лодочке кружиться Среди оранжевой листвы Что тихо на воду ложится Летя из неба синевы То отражениями таем То растворяемся в следы И то ли в небесах летаем А то ли - в зеркале воды Мы отражаемся друг в друге Преображаемся росой Деревья молча тянут руки По странной линии косой И лес вокруг уже босой Он деликатно тает в дымке Играет осень на волынке И наряжается лисой Пылают листьями озера Дворцы стекла и янтаря Мы исчезаем - скоро, скоро… В иллюзионе сентября. *** Если пусто внутри до гула, И заполнить не знаешь чем, Отделяет тебя от загула, Колокольчик никчёмных тем. Если равнодушие душит, Если рушит душа, вершит - Кто не сушит моря, не глушит, Кто свою пустоту не глушит? Иносказателен повод - Но хочется выпить опять, И так - по старинке, хиппово, В беседке, налить и принять… Одинадцать плоскостей - Мухиной Веры дизайн. Пустое на станет пустей, Ни заговора, ни тайн… Не так уж ты часто в гости, Из яда и лжи соткан. Ни радости нет, ни злости - Холодный до боли стакан. *** В твоих глазах мерцает странный свет - Рассеянный ответ на все на свете. Хороший взгляд подобен жалу плети Но твой спокоен, как движенье лет. И тут не говорится ничего И так понятен смысл мирозданья Вот мир, Земля, на ней есть два созданья В глубокой мудрости молчанья своего И нет препятствий взгляду твоему Он движется моим глазам навстречу И я его пойму, ему отвечу И подойду, и просто обниму. *** Когда тоска затянет обруч тонкий На нестерпимо хрупкой голове И мысли, как трехтонки по бетонке Промчатся и растают в синеве А я, потупясь, буду беспричинно И воровато прятать грустный взгляд Без повода недужиться кручиной И думать, что никто не виноват Что не прощать нельзя уже друг дружку Что не напрасно в нас горит огонь Ты положи ладонь мне на макушку Прохладную, спокойную ладонь. *** Насколько хрупко все, настолько же прекрасно - Глядишь, а одуванчик облетел. И даже если это не напрасно, То все равно в границах наших тел. Движения материи опасны, движения души весьма редки, И небо реже остается ясным, И реже над рекою огоньки. Насколько важно все, настолько же не ясно: Куда опустит ветер семена? Но ты одна? И на душе ужасно - Растерянные нынче времена. *** Обычно все, и монотонно... Но в одинаковости дней Есть ритм, аккорд и обертоны Звучат мелодией моей. Так просто шить из ткани крылья - Песчаной крупной ряби дна... Муз не бывает в изобильи, И мне одна нужна, одна. Над сковородкою склоняясь, Роняя гнев в пороги слов, Стоит, все больше распаляясь, Моя бесценная любовь. *** Еще один бездарный час В казну прошедшего свалился И день ушел, и дом закрылся И нет его, как нет и нас... *** До денег жаден день и дно Судьбы колодца не видно, Но мне одно успокоение доступно - Я забываю все дела, Из деревянного крыла Достану звуки я, хоть это и преступно. Напрасно копится гора Всего, что должен был вчера Исполнить срочно, не нарушив график Дни, ночи, месяцы летят Но так ничтожен результат, Что хоть сегодня, да послать все на фиг Ах, деревянное крыло - Его прожилками свело. Оно, как старое весло в изгибах темно. Его блестящие бока От пыли серебры пока... Желание стереть пыль неуемно! Настанет время, и тогда «Составит малого труда» Взять деревянное крыло и распрямиться. Я буду петь с крылом вдвоем, И мы покинем этот дом, И полетим с тобой по небу, словно птицы. *** Это я начал собирать(как и обещал) старое, давно забытое.
Angler: Валера Хренников пишет: цитата«Фарт» у меня ассоциируется почему-то исключительно с соответствующим английским словом. Даже когда говорят, допустим: «подфартило», я это перевожу как: «подпердело». Не могу от этого избавиться :) У меня, кстати, тоже. :) Вот ведь перепетии языковые! «Правильнее» было бы форт и подфортило, тогда всё встало бы на свои места. Да простит меня автор, русским языком он владеет на высоком уровне. Вадим, последний пост ещё не читал, сорри. Сейчас в Ворд перелью, у меня на тебя файл заведён. :)
Бак Лажан: Я че-то покраснел. От смущения и тайного-скрытого удовольствия - на меня файл заведен! :) Я и рад бы не разочаровать, но честно предупреждаю - собрался публиковать совсем старое(наиболее приличное, но крайне несовершенное). Почему? Чтобы собрать все в одном месте и как-то распрощаться с этим. Теперь уже навсегда... Публикации для самарского журнала «Перформанс»(2001 - 2004): Билибин Однажды Билибин, надев домотканную рубаху, пошел купить хлебного квасу и встретил на улице Бакста в лиловых лосинах и кружевном жабо. Бакст хотел было скрыться в подворотне, но замешкался. Тут и вышел между ними спор западников и славянофилов. Билибин бил Бакста кулачищем в морду, другой рукой придерживая свою жертву за жабо, чтобы тот не упал. При этом Билибин приговаривал: «Нам чужого не надыть». Когда Билибин устал и продолжил поиски хлебного кваса, Бакст жалобно прошептал: «Боже, как грубо...» И побрел менять испорченное платье. На десерт. Пустыня. Предположительно Сахара. Ливия. Песчаные барханы-дюны. Весь черно-коричневый от солнца, закутанный до глаз во все белое бедуин на дромадере. Слезает с верблюда около пары чахлых кустиков. На каменистой площадке из трещинки струится тонкая змейка мутной воды. Солнце скрывается за горизонтом, жара сменяется холодом. Бедуина зовут Нас Самих. Он разжигает огонь, долго молча сидит у костра, время от времени достает из поясной сумки крупный финик, жует, вынимает изо рта косточку, кладет перед собой. Из темноты вырастает фигура второго бедуина, ведущего в поводу верблюда. Верблюд медленно, будто нехотя, осторожно, пьет из ручейка. Второй бедуин садится напротив первого, достает вафельное полотенце, вытирает руки. Выкладывает свои финики и молча ест. Второго бедуина зовут Стал Таким. Они давно знакомы. После торжественного приветственного молчания оба бедуина наливают себе зеленого чая. Ветер стихает, огонь перестает метаться в разные стороны, дым от костра окутывает двух бедуинов. Когда дым рассеивается, край солнца показывается из-за горбов верблюдов. Тогда Нас Самих говорит: «Я ищу человека по имени Надул Всех-Таки». Стал Таким отвечает: «Я спрашивал о нем Бен Зина, человека по имени Надул Всех-Таки нет ни в Туне, ни в Суе». Дальше молча собираются, садятся на своих верблюдов и гордо едут в разные стороны, стремясь преодолеть как можно большее расстояние до наступления полуденной жары... Дающие объявления Один джентльмен дает объявление в газете о приобретении родственной души. Совершенно случайно объявление читает родственная душа. В тот же вечер она звонит ему, завязывается непринужденная беседа. В среду они идут вместе пообедать, в пятницу ужинают у него. Он выгодно приобретает участок на восьмой просеке, предварительно продав машину и квартиру. После чего переезжает к ней. Тут выясняется, что он много курит, а у нее потные ладоши и резкий голос. Тогда джентльмен дает второе объявление в той же газете, но просыпается дрейфующим по Тихому океану лежа на филенчатой двери, окрашенной масляной краской. В ужасе, он хочет отменить данное объявление, чтобы вернуться к первой родственной душе, но нигде не находит сотового телефона. В это же время его подруга продает участок на просеке и покупает машину и квартиру, но не помнит адресов квартиры и стоянки. Он причаливает к острову, где получает полную гуманитарную помощь, пытается связаться с ней. На острове никто не знает кода Самары. Он в отчаяньи, ему в понедельник на работу. Она пьет пустырник пополам с водкой и дает объявление о пропаже любимого. На нее обрушивается шквал версий, она выбирает наиболее логичную: думая, что он смотался на архипелаг Туамоту с длинноногой красоткой(а может, не с одной), она вышвыривает в окно все подшивки журнала «Химия и жизнь» за семидесятые годы и смывает в унитаз порванные фотографии. После чего уже не может остановиться. Он прикуривает у соотечественника и интересуется видами на урожай бананов. В конце концов становится крупнейшим поставщиком бананов в Россию. Она решает разыскать его и летит на Туамоту на последние деньги, в хвосте самолета, на каких-то ящиках. Его вызывают в один из филиалов по вопросу сортировки, он летит первым классом. Заместитель, желая задобрить шефа заказывает в модельном агентстве двух длинноногих красоток сопровождения. Он прилетает немного раньше и расслабляется у бассейна, рассеяно шаря взглядом вокруг себя в поисках телефонного справочника с кодами городов России. Над Туамоту туман и дождь, но это еще не все. Самолет, и без того уходящий на запасной военный аэродром, контролируемый мусульманским меньшинством национальной гвардии захватывают исландские террористы. Они требуют освободить все гейзеры, иначе они направят борт 4597 в неизвестность. Как назло самолет грузовой, она оказывается единственной заложницей, кроме экипажа, который не в счет. Самолет заходит на посадку и перезарядку. Аэропорт блокирован, поэтому он не может вылететь обратно. Пытаются решить мирным путем - стреляют газовыми гранатами и врубают Бритни Спирс на всю катушку. Террористы принимают стрихнин в знак протеста против насилия над личностями. Их тут же кидаются откачивать, спасают, отправляют в тридцать две страны, предложившие условия депортации. Ему нужно срочно лететь обратно, иначе расстроятся дела и партнеры, что, впрочем, одно и то же. Единственный неповрежденный правительственными войсками самолет - тот самый, на котором прилетела она. Но экипаж переживает нервный стресс, смешанный с культурным шоком. Она садится к штурвалу, он надевает парашют. Дом Рассекаю Ряску строит небоскреб из бамбуковых щепочек и рисовой бумаги. Рисовую бумагу приготавливает Точи Ножики(мама называла его Поточи). Он использует для размягчения волокон только особо круглые камни, а для просеивания только проточную ключевую воду. Бамбук выращивает и строгает на щепочки Навеки ТакИнадо. Он живет около священной рощи Кода. Каждую весну Рассекаю Ряску строит небоскреб из бамбуковых щепочек и рисовой бумаги, как его отец, Ряской Потрясён, и дед, Фигуру Сразу. Каждую осень налетает ветер с моря и уносит конструкцию за горизонт. Может быть, в те места, откуда приплыли на эти острова предки Рассекаю Ряску, Точи Ножики и Навеки ТакИнадо. Никто не знает откуда приплыли их предки, но обломки небоскреба из бамбуковых щепочек и рисовой бумаги не возвращает прибой, значит, все предопределено. Каждая вещь попадает туда, куда она должна попасть. Поэтому следующей весной Рассекаю Ряску опять попросит Точи Ножики и Навеки ТакИнадо помочь ему построить следующий небоскреб из бамбуковых щепочек и рисовой бумаги. Они не откажутся, как и их отцы и деды никогда не отказывались. Нельзя отказываться, если тебя вежливо попросили помочь. Рассекаю Ряску грустит. Такая хорошая традиция прервется из-за того, что династия «строящих дом» прервалась - у Рассекаю Ряску родилась дочь, да еще вышла замуж за этого иностранца со смешным именем Ты Пей Чай, уехала к нему на остров и приняла еще более смешное имя Чай Пей Сам. Впрочем, еще не все потеряно. Хоть Рассекаю уже за шестьдесят, и он давно вдовец, Кусаю Зубами каждый раз при встрече краснеет и опускает глаза. Рассекаю не принимает в счет, что за долгие годы работы над небоскребом его привычка ходить голым, дабы сберечь единственное кимоно может смущать кого-либо. Все не так просто, если отвлечься от работы и размышлений над небоскребом, можно прозевать первый весенний прилив, и тогда все дело насмарку. А пропустить один год все равно что пропустить все года. Поэтому Кусаю Зубами краснеет и опускает глаза, хотя ей уже исполнилось двадцать два, и, наверняка Точи Ножики или Навеки ТакИнадо хотя бы раз заманили ее в священную рощу Кода, но нельзя прерывать движение - можно все испортить, пытаясь спасти положение, которое хуже некуда, и хоть изменить ничего нельзя, можно продолжать думать о Кусаю Зубами, ходить голым и каждую весну строить небоскреб из бамбуковых щепочек и рисовой бумаги... Директор производства Рассекаю Ряску просыпается около одиннадцати в своем алюминиевом кабинете на шестьдесят втором этаже башни «Колотун», сидящим в своем любимом кожаном кресле-массажере за своим же стеклянным столом. Ветерок с моря шелестит в ребрах жалюзи. Отсюда видно, как оранжевые фигурки рабочих монтируют горизонтальные перекладины каркаса. Рассекаю Ряску просит свою секретаршу, Кусаю Зубами, связать его с главным конструктором. Спустя пару секунд Рассекаю говорит в телефон: «Точи, я хотел бы в этом году увеличить толщину стоек и балок на пару сантиметров. Что ты думаешь по этому поводу?» Умца-умца или почему Кустурица так похож на Маркеса Деревня называется Куча. Это от Матрасы в сторону Лужице, но не доезжая по проселочной дороге вверх, в Карпаты. Пять часов утра, сквозь туман и росу повисают серые космы света. С гнилых соломенных крыш струится испарина и капает конденсат. На окраине Кучи глинобитный дом, серый от влаги. За запотевшими окнами двое - таможенник Имел Проблему и его жена, Балка. Много лет, каждое утро, такое же туманное и дождливое, как это, они исполняют незатейливый ритуал. Он чистит зубным порошком пуговицы побитого молью и заштопанного на локтях мундира. Синий цвет сукна за годы стал серым, как туман за окном, орлы на пуговицах почти совсем стерлись. Она безучастно разогревает вчерашнюю мамалыгу, и, как всегда, с одного края блюдо подгорает, а с другого холодное. Деревянные ложки через равные промежутки стучат по дну эмалированных мисок. Иногда, за завтраком, она говорит: «Лобзал Скамейку скоро купит корову» или «Совратил Малолетку вернулся из Матрасы». Он кивает и продолжает есть... Потом он выходит на крыльцо и набивает трубку, внимательно следя за огоньком зажигалки, чтобы не подпалить усы. Она моет посуду и вспоминает о сыновьях. Старше, подарившем отцу зажигалку из желтой пулеметной гильзы и пропавшем в сибирских лагерях за то, что ушел в горы от немцев. Старша был хорошим сыном. Средне, за службу в комендатуре получившем красивый черно-белый мундир, фуражку и сапоги, уехавшем в Броды с женой и внуками. Средня неблагодарный, ни разу не приехал погостить... Он терпеливо ждет, когда она закончит думать о сыновьях. Она выходит на крыльцо и поправляет мужу жидкие пряди черных волос, прилипших к потному лбу. Он говорит:«Ну, я пошел». Она кивает и уходит в дом. Это повторяется бессчетное число раз. Он идет на другой конец деревни в деревянный домик в одно окно. Там граница и таможня. Скоро через границу пройдет стадо, потом торговцы молоком проедут на своих ржавых велосипедах с самодельными прицепчиками, полными белых бутылок, обернутых в солому. До обеда больше никого не будет. На обед творожные лепешки и кислое красное вино. Возможно, зайдет Наколдовал Погоду и тогда будет весело. Они будут молча играть в скат, ясс или тарок потрепанными картами, которые, судя по легенде, оставил русский танкист за то, что его напоили молоком. К вечеру Погоду пойдет за границу, домой в Шлицу. Имел Проблему вернется домой и ляжет спать. Перед сном он будет смотреть в окно, пытаясь понять - утро сейчас, или вечер? Просыпается он, или засыпает? Что сейчас. Вчера, сегодня, или уже завтра? Конец света Электрик покончил с собой, поэтому возможны перепады напряжения. Он использовал довольно дорогой медный кабель с двойной изоляцией чтобы повеситься. Его расчет оправдался, кабель оказался очень прочным, даже эластичным, а изоляция - скользкой. Но я здесь ни при чем, потому, что никогда не встречал нашего электрика, пока он был живым. Все это раздражает меня до крайности. Моя сестра просила меня записать ей допотопный наивный милый мюзикл «Звуки Музыки». Она не держит дома видео, но хочет иметь кассету с любимым фильмом. Показ будет далеко за полночь, я хочу спать. Еще я планировал позвонить одной знакомой и узнать ее планы на вечер и ночь. Можно сказать сестре, что из-за перепадов напряжения мой моноблок выключился во время записи, что поздней ночью я ставлю на запись и сплю, это будет близко к правде, но для подтверждения нужно будет записать кусочек начала. Тогда она станет обвинять меня в лени и невнимательности, на основании того, что я не вырезал из записи рекламу. Можно сказать, что перепады напряжения сожгли аппарат, но подтверждать это фактами нет никакого желания. Женщина, почувствовав, что ты пытаешься от нее улизнуть к другой женщине, старается всячески помешать тебе любыми доступными способами. Даже если та, от которой ты спешишь убежать - для тебя никто, например продавщица в рыбном отделе, а та, к которой ты бежишь вовсе не призывная красотка в откровенном пеньюаре, а совсем наоборот - престарелая родственница, обещающая завещать тебе все иглы для патефона за внимательное наблюдение того, как она вяжет крючком. При этом, невозможно объяснить, как они чувствуют, что ты валишь именно к женщине. Ты же им не говоришь об этом? Если ты идешь на деловую встречу с мужиком - отпускают мгновенно. Нужно встретиться с братом, чтобы отдать ему полтинник долга, и ты говоришь: «извини, мне нужно идти по делу» - спокойно идешь. «Да, да, я тебя задержала и так без меры, пока-пока.» Если тебе нужно перехватить симпатичную дамочку-фотографа у входа в филармонию, отобрать у нее снимки с закатом для завтрашнего календаря, расцеловать в щеки, передать привет мужу и счастливым от не напрасно потраченного вечера вернуться домой, сестра обязательно поручит выгуливать ее мохнатую дрянь ровно до закрытия филармонии, когда стоять у уже неосвещенного входа подозрительно не только с точки зрения мужа, но и случайных прохожих, которые, к тому же, становятся непредсказуемы, а порой и опасны. Все женщины тянут одеяло на себя изо всех сил, и особенно ловко это у них получается в форме отказа от борьбы: «Я тебя не держу, ты свободный человек и волен выбирать...». Вообще-то, имеют право, поскольку я не умею стирать носки так упорно каждую неделю. От этого можно с ума сойти. Готовлю я лучше многих, но не в этом дело. Дело в перепадах напряжения в тот самый момент, когда отбор мощности максимален – на дворе октябрь и в каждой квартире работает по киловаттнику минимум, потому что отопление то ли еще не дали, то ли дают так плавно, постепенно. Диски счетчиков крутятся как бешеные, хотя электрик мертв. Когда вырубятся все пробки разом, умолкнут тепловентиляторы, остановят свою работу конвекторы и только масло в радиаторах еще будет булькать а все соседи сменят киловатники на ватники и заметят безвременную кончину электрика, мне не нужно будет записывать мюзикл, я лягу спать и буду разбужен завтра скандальным собранием жильцов по поводу железной двери в подъезд. Из общего гвалта будут выделяться визгливые женские голоса – одни потребуют, чтобы дверь была открыта с раннего утра до позднего вечера, иначе пострадает их бизнес(кто из них сдает квартиры на часы, а кто продает наркотики мне не интересно), другие (те, что моют подъезд, а я еще доплачиваю им за собаку сестры) будут стоять на своем. Я пойду бриться (Бритниться-Спирситься), а света-то и нет. К двенадцати заиграет жмуровой квартет, пожелтевшего электрика вынесут в деревянной коробке и маленькие черные бабушки, словно мухи наглядно изобразят броуновское движение во дворе, последние листья затопчутся в асфальтовую кашу и электричество навсегда покинет нас… Как это ужасно и субьективно-идеалистично – ты просыпаешься, а света нет. То есть ты засыпаешь на этом свете, просыпаешься на этом свете, но его нет. Если ты просыпаешься на том свете, откуда ты знаешь, что это тот свет а не этот, и точно также – если ты просыпаешься на этом свете, то почему ты решил, что вокруг тебя этот свет, а не тот? И почему их два? А не три или один? И может ли быть так, что ты есть а светов нет ни одного. Или свет есть а тебя нет. Или каждый раз просыпаясь, ты попадаешь в новый свет, каждый раз засыпая в старом, или просыпаешься в старом, а засыпаешь в новом? Время идет вперед – почему ты так решил, может оно идет назад, и человек должен бы по идее сначала воскреснуть из мертвых постепенно распрощаться с болячками старчества, преодолеть зрелость, уйти в юность, впасть в детство и исчезнуть в утробе матери незадолго до ее расставания с отцом, которому все меньше и меньше лет? Время летит незаметно – черта с два. Только сядь в поезд и оно помчится вместе с тобой, ляг на кровать, усни и оно остановится вообще. Кортасар в «Преследователе» эту тему обозначил. И сейчас время тянется как брошенная каким-то моллюском на тротуар жевачка, прилипшая к твоей подошве, и ты ищешь в газоне щепочку, чтобы отодрать дрянь от протектора. И не находишь ни щепочки, ни повода. Наверное это и есть причина самоубийства электрика, внезапно ощутившего бесконечное движение в проводах, во времени, без него, равнодушное хлюпанье болота жизни, которая ни что иное как смерть. Движение есть остановка, остановка есть выход из комнаты, где и без тебя слишком много людей, мертвых, неподвижных. Наверное, с его точки зрения, самоубийство – уход от повседневной смерти к мгновенной жизни, или выход из времени. Так или иначе – света нет и больше не будет…
Валера Хренников: Э-э! Я так быстро не могу. Я ещё твой роман-эпопею «Три полосы на среду» не дочитал. Однако я отформатировал её слегка, на несколько веб-страниц разбил и вывесил сюда: http://geocities.com/vadim_moshin Также поместил ссылку на неё с Жобимании: http://geocities.com/jobimaniak/ Иногда она может быть недоступна из-за превышения лимита по трафику. Страницы всё-таки весят по сто килобайт каждая, а сайт бесплатный. Через час ограничение обычно снимается.
Бак Лажан: Валера, спасибо за все, что ты делаешь во имя продолжения темы и для меня лично. Очень надеюсь к лету утрясти свой график с учетом острого желания полабать-пописать. :)
Бак Лажан: 1986-1989. Нет сил и желания исправлять досадные ляпы и глупости. Пусть все останется так как и было. Банальности Пока висит дамоклов меч луны Нам не нужны Цветные сны Пока висит над нами тишина Нам не нужна Ни осень, ни весна Пока звучит последняя струна Нам не нужна китайская стена Пока висит бездонной бочкой ночь Нас не спасти Нам не помочь Пока висит шатром огромным ночь Нас не простить Не выгнать прочь Все это будет до тех пор пока В моей руке твоя рука… *** Дурацкий детектив В ожидании сладкой боли на поле для гольфа стоял человек Обнаружена голень того человека, который на поле для гольфа стоял Эта голень, одетая в гольфу служила оружием, странным притом Этой костью была укокошена гостья вчера посетившая страшный притон Эта кость, превращенная в шарик для гольфа, убийцей Рудольфом спрятана в гольф Наблюденьем наружным вчера обнаружен о чем не узнал злополучный Рудольф А на шаре написан был номер тринадцать, легко догадаться, что это бильярд Очень просто сорваться, в гробу оказаться под вредным тлетворным влиянием карт Это были три карты, три карты, три карты, что Герман с утра под подушкой нашел Первой картой была карта странного города, герб у которого - белый козел Вторая же - карта по смазке «Камаза» на трех иностранных (уже?) языках Медицинская - третья, полна на две трети и речь в ней ведется о чьих-то мозгах Полушария мозга, лишенные лоска, залеплены воском и морем тоски Это море, бывает, глаза заливает и омывает материки Материк необуздан, за это и взнуздан, своей «альма матер» за матерный грех Во множестве родин, и разных уродин, и даже в народе имеет успех Хотя инороден, чудовищно плотен и плотью своей на прорыве плотин Огромные массы, группы и классы в последнее время навеки сплотил И с бурей в стакане, и с дулей в кармане, и с шеей в аркане стоял человек С него началось наше повествованье и все это было и будет вовек… *** Тексты для группы «Артем Троицкий» Бычок Я уронил бычок Он упал и намок Погас его огонек Я не докурил Я просушил бычок Положил его на бачок Хорош табачок Потом покурю Я потерял бычок Наверно он упал в бачок И уплыл от меня навсегда Нет бычка, вот беда Я пойду работать И куплю сигарет Целую пачку И обкурюсь *** С какой бы сладостной отвагой Я тело гибкое обнял И в упоении, однако Его на руку намотал С какой бы слабостной истомой Исполнен неги и с ленцой И с подступающею КОМОЙ Лобзал родное коленцО И в пароксизме пьяной страсти В угаре страшном и хмельном Оскалив внутренности пасти Делил бы с нею стол и дом. *** Маргарин 2(технический) В моей жизни навсегда переплелись Имена двух незнакомых женщин Я на них отчаянно помешан Вот из них и состоит моя жизнь Никогда я не был в них влюблен Так не звали бабушку и маму Но Марго с Мариной, как ни странно Нравятся мне больше всех имен И в моем рассудке замутненном Все Марго сливается с Мариной И становятся единым маргарином В уголке сознанья потаенном Я слезами поливаю холодильник В нем лежит предмет моей мечты Мой с самим собою поединок На краю опаснейшей черты Двуединый жир замена масла Двуединый миф взамен любви Солнце вышло в поле и погасло Небо искупалося в крови *** Пошлое танго Цветы банана пали оземь Последний танец наш с тобой Тиха тропическая осень Но вдалеке урчит прибой Твой ясный образ - полустертый Навеки в памяти моей Была любовь нежнее торта Но ты об этом не жалей Случилось так ,что мы расстались Ни ты, ни я тому виной Такой простой, моя усталость Уже не будет впредь со мной. *** Я не стану налысо бриться У меня угловатый череп А с такой головою лица Полулюди - полузвери Никому не скажу об этом Не открою тайну намеком А иначе когда-нибудь летом Может выйти все это боком Ведь без головного убора Обнаружу перед другими Ушей своих жуткую форму И многогранник между ними И сорвутся все в диком припадке Вот где зверь притаился меж нами И я буду бежать без оглядки И никто меня не помянет Злополучный мой череп раздавят А мозги разнесут ногами И я буду лежать несчастный Неживой и холодный как камень Перекошены злобой лица Они называются - люди Я не стану налысо бриться Никаких кошмаров не будет **************************************** Из поэмы о Секаме Пал окровавленный секам В шаланды полные фекалий… Когда слюной своей кипучей Политики поизойдут Быть может и над горной кручей События произойдут Когда шипом своим колючим Устанет роза нас колоть Найдется кто-то и покруче Кто сможет землю расколоть *** Мелкое крошево будней На кружеве сита - память Пьяные праздники - студни На столе белая скатерть Терка событий режет Крошки воспоминаний Емкость мозга содержит Словно рецепт стародавний Уксусный юмор с кислым Привкусом жизни предков Длинная мысль обвиснет Скушай жизнь, как котлетку Скушай котлетку, детка Болен давно желудок Жертва старых приправ Вынь консервы - рассудок Ешь и считай, что ты прав *** Звезды, что падают с неба В подставленные ладони Похожи на крошки хлеба *** Клятва Калистрата (Эпос) - сценарий для студвесны 1987 года. И был лес от края и до края И над ним было солнце и небо И на небе были звезды и птицы И они отражались в море и реках И там превращались в волны и рыбы И все вместе жили-были А было это на севере юга На юге от севера земли эти лежали А травы шумели, а воды журчали А птицы кричали, а камни молчали А звери рычали, а сосны качались Может лето пекло, может осень рыдала Может дуло весной или зимы поземкой стелились Но рассказ стариков седовласых Мудрой мыслью текущих по древу Нам поведал, донес до безусых Про великое дело, что было До того, как мы все появились До того, как другие пропали Но уже опосля Рождества Ближе к Пасхе все это случилось Появился в краях наших мальчик Ростом низкий, голосом тихий Волос белый, глаз красноватый Наречен мальчуган Калистратом А маманя ушла на рыбалку А папаня ушел на медведя Бабки-дедки по скитам подались Остальные в лесу потерялись А в избе у них кончились меды В пастухи тот мальчишка подался Стал гонять хворостиной корову И на жисть зарабатывать этим Получал он в день хлеба буханку И стакан молока спозаранку Отчего рос довольно здоровым И ровесников бил многократно Потому его все невзлюбили И грозились отдать на съеденье Самому Перуну-громовержцу Иль какому другому святому Чтоб избавится от буяна Пригласили седого Бояна А прозвали того потому, как Старика все на свете боялись Потому ,что он силой огромной Обладал и любого загнать мог спокойно Вглубь земли да по самые… ноздри. И забросить на сосны за ухо Как редиску из почвы доставши И сошлись они в самую среду В восемь тридцать на поле колхозном И уперся старик в шею юноши дланью А другою схватил его горло И не дал ему воздуха много Калистрат взял боянову спину Одною могучей рукою А другою держал его ногу В районе колена Отчего тот и не был свободен Продыхнуть в поединке немного И пошли они крепко обнявшись И за день затоптали все поле А под вечер они расцепились И пошли пообедать немного Потому, что они утомились А никто не добился победы Для начала они пили пиво Заедая его ветичною Кровяными колбасами, хлебом, Кислым сыром и сладкой малиной Пирогами с зайчатиной свежей Черной, красной и прочей икрою А борщи и различные каши С тертой брюквою съели без счета Молодой поросенок в пол-пуда Был запит киселем и сметаной Шашлыки из баранины с луком Подавались с моченым арбузом Трюфеля и баранки с халвою Оливье и селедка под шубой Острый соус, блины и лепешки На десерт употреблены были Точно так же, как вина и меды Пополам с помидоровым соком Огурцом и пюре из картошки (И все это в тринадцатом веке) И когда они все это съели То мгновенно, как дети, уснули И спали три дня и три ночи И проснулись навеки друзьями Как положено двум исполинам Но. Они поругались внезапно Калистрат размахнулся ушатом А Боян, опрокинувши лавку Отступил своевременно в сени Где укрылся с уздечкой за дверью Калистрат же в беспамятстве рьяном Приподнял крышу дома рукою И увидел, где враг притаился И пошел, притворившись усталым В кулаке с деревянною ложкой А в сенях он схватился с Бояном И плечами раздвинули сени Потому, что им стало вдруг тесно Боян бросил в ноги уздечку Но промахнулся, а юноша ложку Со всей силы метнул, и ложка Меж бревен застряла, не попала И тогда взял Калистрат в руку Руку Бояна, а Боян другой рукой Взял руку Калистрата и так стояли Не зная, чем врага уязвить И тогда ударил Боян головою И попал между глаз удалому И стали друг напротив друга(глаза) И смотрели внутрь, и не увидел Ничего там Калистрат И тогда ударил Калистрат Бояна Ногой в грудь, и ушла нога(в грудь) И выбросил ногой из сеней Бояна А тот пролетел по воздуху И упал в колодец во дворе Но силился вылезти и развалил колодец И его засыпало (По другим источникам, пока Боян летел, он зацепился за высоковольтные провода и смерть наступила в полете от удара электирческим током) Хорошо в деревне летом Хорошо в лесу зимой Хорошо в полях весною Безмятежно отдыхать Отдыхают все в округе Не работают селяне Калистрат одни лишь ходит С непокрытой головою Потрясенный новой думой Помнит он как от удара Внутрь глаза его смотрели Ни за что не зацепившись Нету сладу с пустотою Что заполнила весь череп От такой ужасной муки Избавление одно День и ночь гранит науки Грызть, не глядя за окно И тогда ужасной клятвой Он поклялся и в сыр-бор Шел, читая умны книги И читает до сих пор. *** Как делает в расстройстве каждый Свой проклиная долгий век Поплевывает в души граждан Больной, усталый человек *** Все, что было до сих пор - Было глупо и не нужно. Дай мне душу! Я не вор. Я задушен, Я засушен. Как кузнечик после акта. Близость тела, жар контакта, Монотонное движенье - Одинаковые люди, Многотонное давленье, И отсутствие прелюдий, И порожнее житье. Я прошу - Так дай мне душу. Тело - это не мое. Все, что было кроме глаз - Было слово ,было дело. Было тело - Пьяный газ Веселить готов любого, Как шаганье на карниз, И смотренье сверху вниз вниз. Подари мне ерунду - Жест и взгляд, прикосновенье, Два-три слова на лету, То, что мимо пролетело, «Мимолетное виденье», Проходящее лишь раз. Это все мое, а тело - То ,что было кроме нас. *** Едва сомкну я сонно веки Как сразу в памяти плывут Знакомые мне человеки Которых видел там и тут Полно людей довольно умных И - не лишенных красоты И в этих толпах пестрых, шумных Есть где-то я ,и где-то ты Я был красавцем, и уродом Был и мерзавцем, и душой И одиночкой и народом Я был ребенок и большой Ко мне опять приходит ночью Боязнь духовной пустоты Но нет - я видел все воочию Здесь где-то я ,там где-то ты Мне надо много: кислорода Большую кружку кипятка Арбуз, хорошую погоду Бумагу, ручку, табака Здоровье, новые заботы Желания мои просты Вот только грустно отчего-то Здесь где-то я, там где-то ты. *** Детские частушки По дороге по большой Скачут злые люди Мы увесим из лапшой А ссориться не будем У меня на чердаке Целый вечер гости То гадают по руке То вбивают гвозди Что ни день все ближе И ближе новый год Котенок лапу лижет Занозу достает *** Границы переходятся легко Никто не замечает перехода Но переход меняет время года И непогода льет из облаков И на душе становится легко Причудливо шипит в стакане сода За горизонт скрывается природа Народы спят, отбросив груз оков За окнами мельканье леваков… *** Что толку, если прочитав Все до последней строчки, Оставишь книгу, не поняв, Ни слова и ни точки? *** Излишнее эстетство Позерство и кокетство Меня терзают с детства И в том я виноват Что все свои пороки Преобразую в строки Мои выходят сроки А дальше только мат… Вот так-то, брат. *** Вода закипает в ручьях Солнце становится чище Мир еще не зачах Лучи точно ручищи Глаза выжжены белым Светом и зимним мелом Тает и поделом В лед вонзается лом В сердце зимы, везде В грязной, ржавой воде В корочках светлых лиц В трупах замерзших птиц Вовремя нет сил Снова я победил Слушайте все новость Я обрел невесомость *** Ловлю на каждом слове я Пеняю на условия Медлительность коровья Съедает день за днем Любая пашня новая Прибавит малокровия Меняю все здоровье На два часа вдвоем *** Все начала начал изначально печальны. Нет на свете мочала, что смоет печаль. Всех печалей печальней в ночи изначальной Все с начала начать, получая на чай… *** За столиком полумрак - В баре тихо. Ты пьешь лимонад, Я люблю коньяк. Твой глаз - Как лимон в разрезе, Цвета солнца. Посмотри в окно: Там лучи бегут По прохожим. Предположим, Что нас где-то ждут, Но торопиться не надо. Бокал лимонада, Золотой, как твой волос, Что летит в пустоте. Ты не та, Я не тот, Мы не те… *** И в полдень, И в полночь - Бог в помощь… *** И в одиночестве - не одинок. Словно клинок, разрубающий время. Двигаюсь, рыбой попавшей в сети, И хаос движений своих презирая Не замираю. Живу на свете… *** Небесный патруль (барокко-баллада) Сквозь неясные сны Словно утра туман Липкой ночью весны Звезды льют молоко И щекою припав К незнакомым корням Слезы щедрые трав Я сушу языком Посылают лучи Как по почте письмо Я его получил Но еще не читал На лугу распластав Руки-ноги крестом Среди запахов трав Сладкий клевер искал Звезды нас сторожат Был спокоен наш сон И ни рай и ни ад Не привиделись нам А травинки дрожат Под ночным ветерком Строй небесных солдат На посту по ночам Над равнинами рек Над вершинами гор Там, вверху, человек В черном небе летит Как и все мы, не прост Весел, дерзок, и скор Он одною из звезд Светит нам по пути Мой небесный патруль Я тебя не искал Сомневаюсь, дойду ль Без твоих фонарей Мне б до дома всего Жаль, что я не узнал Огонька своего Среди звездных огней Астрономию в школе Я плохо учил В астрологию верить Давно перестал Но до дома меня Мой патруль проводил Где-то в небе горит И моя звезда. *** Мой воздух Мое синее небо Дышу - не могу надышаться Впитать в себя Раствориться в нем *** Как известно известия пишутся известью Но известку на на новости не извести Непрерывны источники чьею-то милостью Потому эту кисть все скучнее вести Закипают в глазах негашеные новости И по мере гашенья быстрее снуют Растекаются и заполняют все полости Ничего не дают, но корежат уют… *** Я законченный негодяй со всех сторон, кроме одной. И эта одна - ты. *** Ода чаю Завари покрепче чаю Я в чаю души не чаю И отчаянно скучаю Если запечатан чай Ведь початые пол-пачки Из нечаянной заначки Есть почет (а не подначки) Что получен невзначай Не встречай гостей без чая Гости это замечая Время ленча улучая Не заметят калача Озверев и уличая Очень чутко умничая Учесать почтут без чая Уважая честь рвача А иные излучая Доброту, даже без чая Не пре у вели чи вая Честно чай чужой честят Так завари покрепче чаю Я в чаю души не чаю Все, о чае я кончаю Что-то гости к нам частят Напоследок замечаю Только ночь чернее чая И чихаю на врача я Если пью горячий чай Ароматы расточая Льется чай, сижу бренча я И головушкой качая Говорю, адью, прощай Измельчая, измельчая, из мель чая… *** В начале века, в начале века Я мог бы стать приличным человеком *** Орел-соблазнитель Я по душам не врач Но как будто не прочь Я весною, как грач Прилетаю на ночь И пускай порю дичь Ты, красотка, не плачь Так ли страшен мой меч Для любовных удач Наслаждения бич Удовольствия луч Не пугайся ,не хнычь Доставая до туч Не жалей свою плоть Вихрем мчащую с круч В сердце самое меть Я бросаю свой клич *** Осень швыряет визитные карточки/ Как попало, безрассудно, опрометчиво/ Ее компас совпадает с розой ветров/ Жжет их срочно, опомнившись/ Чтобы никто не узнал ее адрес/ И не застал врасплох/ Мы ищем надписи на красных и желтых листьях/ Подолгу бродим по паркам и скверам/ Мы привыкли все подчинять/ Горожане, странное племя/ Мы хотим, чтобы от нас зависело все/ Мы у зимы отнимаем снег и вывозим его далеко в лес/ Мы стволы весны красим в белый цвет/ Роем ее землю и лишаем свободы воду/ Лето мы стрижем и ровняем, поливаем/ Ставим в тень и посыпаем песком/ И только осень нам не подвластна/ Эта лукавая, хитрая, рыжая лиса/ *** Пафос-пифос Происходит отбор расстояний От растущего дерева до Полупризрачных солнцестояний Пары пристальных взглядов-сияний Разрешенных звучанием «до» Происходит отбор упрощений От протонов до полутонов И вращений прощений-крещений Упущений пустых поощрений От кальсон до штанов Происходит отбор отбираний От монеты до макромиров Отмираний стараний заране Убираний терзаний-страданий Убиваний людей и коров Происходит отбор чего хочешь Происходит то, что я хочу Ты хохочешь ,порочишь, морочишь, Все грядущее махом пророчишь Я молчу, или, реже, шучу Может то, что сейчас происходит Не понять ни попу, ни врачу Что-то в стороны нас разводит Я не знаю, чего я хочу… *** Подражания Пруткову: Вокруг настольной лампы порхает мотылек Порхнул неосторожно И крылышки обжег Куда ты, неразумный Тебе и невдомек Что не Икар ты вовсе А слабый мотылек *** Расцвела фиалка У меня в саду Я пойду по саду И ее найду Над угрюмой лужей В опустелом рву Сразу обнаружу И ее сорву Фиалка завянет Я же засмеюсь Много здесь фиалок Хватит на всю Русь *** Предки Водили пальцем по руке Ловили воду на песке Под звуки бытия Она была светлей воды Он наступал в ее следы И слушал соловья Они шутили день за днем И, вечно стоя на своем Ломали крест судьбы Он был без малого хорош Она ему давала грош И грош прекрасен был О, этот мир - безумный пир Несущий нам и кров и снедь И кровь и смерть О, этот мир - большой шутник Он вспыхнул и мгновенно сник Чтоб вновь и вновь гореть И бездну греть Они ловили счаться миг В ушах звенел победный крик Крошилась кромка льда Они шагают далеко И под ногами так легко Сгибается вода Все так же ест песок река Все так же движется рука Навстречу звездам дня Они ушли туда, где нет Ни дней, ни месяцев, ни лет Оставив здесь меня
полная версия страницы